Аниськов Алексей Владимирович
Смоленская область, г. Ельня
Предложенные стихи написаны автором в разные годы с 2008 по 2018.
22 июня
Окрасит заря восток,
Он станет слегка кровав.
Плывут венки у мостов,
У бродов и переправ.
На них свечей огоньки,
Как память огненных лет.
По рекам плывут венки
Июньский встречать рассвет.
Прохладен речной песок –
Граница земли с водой.
Я свой опущу венок
На гребень волны речной.
Зажгу на венке свечу
В честь павших в семье моей,
Отправлю его, помолчу,
И станет в душе светлей.
Где раньше в былые дни
Царил настоящий ад,
В тумане плывут огни,
Как души павших солдат.
И птицы в садах поют,
А в травах бредёт рассвет…
По рекам венки плывут,
Конца им и края нет!
Ботинки
Ничто не забыто!
Но строятся в ряд
У ямы разрытой
Ботинки солдат.
Не стёрлись, не сгнили
За семьдесят лет.
Их мало носили?
– Считай, что и нет.
Сметёт с них песчинки
Речным ветерком…
– Не носят ботинки
На свете, на том!
Кто пал за Россию,
За ратный их труд
На небо босыми,
Как видно, берут.
Стерни там нет острой,
И там у ворот
Встречает Апостол
Побитый народ.
Даст место в просторном
Небесном дому,
В нём тело и форма
Бойцам ни к чему…
Стакан коркой хлеба
Накрыл у реки…
Проходят по небу
Босые полки.
Помоги им, Бог!
Земля залечила раны,
Осыпав траншей бока.
Гуляют над речкой Стряной
Обычные облака.
Но прошлого боль и доблесть
Стучатся в мальчишек сны,
И парни уходят в поиск
По старым следам войны.
И парни уходят в поиск,
Нельзя подводить итог…
Волнуясь и беспокоясь,
Прошу: «Помоги им, Бог»!
Здорово, батя!
Морщины легли по лицу,
Двоим их с лихвою хватит…
Сын в гости приехал к отцу:
«Ну, здравствуй! Здорово, батя!
Не виделись столько лет,
Седые у сына пряди…
Твой сын – четверть века дед
И ты, батя, столько ж прадед.
Прости, не найду слова,
Такие, чтоб были к месту,
Была бы вот мать жива.
Приехали б с нею вместе.
Недолго ты ждал жену,
Ушла за тобой вдогонку.
Ей бедной за всю войну
Ни писем, ни похоронки.
Она тебя так ждала,
Она тебя так любила,
Она все твои дела
На плечи свои взвалила.
И к ночи, устав в конец,
Шептала нам виновато:
«Вернётся домой отец,
Тогда отдохну, ребята!».
Но ты не вернулся, нет,
Судьбина, видать, такая,
И мать, постарев от бед,
Ушла в середине мая.
В победные эти дни
В детдоме нас было много…
Без вас мы росли, одни,
Но выросли, слава Богу!
А годы то, бать, бегут,
А дней то прошло, не счесть их.
Я верил: тебя найдут,
Нашли – и теперь мы вместе.
Пока посижу с тобой,
Мне завтра обратно надо…
На фото ты, бать, молодой
Старик я с тобою рядом.
Ну ладно давай помолчим,
Давай помолчим немножко…».
И камень погладил сын,
И вытер слезу ладошкой.
Струился июньский зной,
Был день бесконечно длинный…
До ночи отец молодой
Смотрел на седого сына.
У Холма и Малышёвки
У Холма и Малышёвки
Березняк в зеленом шелке,
На пригорках дремлют ёлки
У забытых блиндажей.
Речки Стряны берег правый-
Поле смерти, поле славы.
Бродит здесь рассвет кровавый
По извилинам траншей.
И пока бурьян не в пояс
Для ребят удобен поиск,
Средь песка и грязи роясь,
Ржавый трогают металл.
Как из сумрака знамена,
Поднимают медальоны
Чтобы знали поименно,
Кто за Родину здесь пал.
В каску стукнется лопата,
В бой солдат в ней шел, когда- то.
Склонят головы ребята,
Что ни каска чей-то прах…
След от пули на металле
Рваный след – в упор стреляли
Кто-то скажет: «Добивали!
Не давал им шанса враг!»
Вся дорога – грязь да лужи,
А комар – фашиста хуже.
И с живыми он не дружит,
Так и мучает народ…
Но почти, как в сорок первом
Долг вперед зовет и вера:
Всех поднимем и наверно
Той войне конец придет.
У Холма и Малышёвки
Съела ржавчина винтовки.
Съела каски и осколки,
Пряжки, ложки и штыки…
Но взойдёт над каской колос,
Соловей подаст свой голос,
И уйдут ребята в поиск
Вдоль по берегу реки.
Не пропавший без вести
Лопаты стальное лезвие
Ударится в каску мою…
И я – не пропавший без вести,
А с честью погибший в бою!
Погибший давно, тогда еще,
Попав под свинцовый шквал,
Не хуже своих товарищей
За Родину жизнь отдал.
Не трус, не изменник, вроде бы
Не хныкал, судьбу кляня.
Видать потеряла Родина
Застреленного меня.
Ненайденный и неузнанный,
Забывший про белый свет,
В окопе, сыром и узеньком,
Лежал я десятки лет.
Шинель изгнила, вся мокрая,
Лишь корни да черви тут.
Но, было бы сердце – ёкнуло б,
Неужто ко мне идут!?
Лопаты стальное лезвие
Ударило в каску мою.
И я, тот, пропавший без вести,
Незримо опять встаю.
Встаю средь своих товарищей,
Раздвинув бескрайний строй,
Погибший давно, тогда еще,
Отечества рядовой!
Солдатский медальон
В окопах, где взрывы гремели когда-то,
Мальчишки нашли медальончик солдата.
В году сорок первом, тяжёлом и горьком,
Носил его воин в своей гимнастёрке.
Но свистнула ль пуля, рванула ль граната,
Без вести пропавшим списали солдата.
Прошло с той поры уже больше полвека,
Но имя хранил медальон человека.
Останки солдата средь зелени мая
Зароют, конец той войны приближая,
Всё будет: и плач, и молчанья минута,
И даже прощальные залпы салюта.
У речек смоленских лежат батальоны,
И тайны о павших хранят медальоны,
Лежит их немало у Дона и Волги,
А. значит, война не закончится долго.
От Ельни до Глинки
Низины, высоты,
Речушек теченье…
Вот здесь – все из «сотой»,
А здесь – ополченье.
И там, среди пашен,
И там, у высотки,
Всё наши и наши…
Ботинки, обмотки…
Вокруг перелески,
Шумят перелески:
Вот этот вот местный,
А этот не местный.
Стоят в карауле
Берёзы и ёлки,
Вот этого – пулей,
А этих – осколком.
Тот умер под траком,
Тот – с «мессера» в спину,
А этот в атаке
Нарвался на мину
Тот в сердце ударен
Разрывом снаряда…
Грузин и татарин,
И русские рядом.
Тлен тронет лопата,
И не разобраться,
Все наши солдаты
Без рас и без наций.
Летят паутины,
Порхают синицы,
Они здесь едины,
Зачем им границы?
Сплошные красоты
От Ельни до Глинки:
Речушки, высоты…
Обмотки, ботинки…
Ополченье
Ополченье, ополченье,
Не война – одно мученье,
Три обоймы на винтовку,
Пять гранат на целый взвод.
Ставкой принято решенье:
Бросить к фронту ополченье,
Скоро выдохнется немец,
Если радио не врёт.
Пыль на форме и на лицах,
Сформированы в столице.,
Здесь рабочий и учёный,
Музыкант и постовой.
У комдива ромб в петлице,
И идут, чтоб воплотиться,
Может, в камне, может, в бронзе
Между Стряной и Десной.
Всё на фронт без промедленья,
Впереди горят селенья,
Над дорогой в синем небе
Кружат чёрные кресты…
И под Вязьмой, и под Ельней
Станет насмерть ополченье,
Чтоб фашист умылся кровью
Возле каждой высоты.
Не дожили, не допели
И себя не пожалели,
Сгнили каски и шинели
Среди ельнинских болот,
Но страну закрыть успели,
Чтобы правнуки взрослели…
Смотрит молча ополченье
Вниз с заоблачных высот.
Неудачная атака
Они рванули, бешено пыля,
Разглядывая мир из щелей узких,
А речка впереди была мала,
Но были топки берега и русло.
Никто не слал разведку к высоте,
Кем дан приказ: «Вперёд»- уже не сыщешь,
Движками выли быстрые БТ,
Садясь на бронированные днища.
Обманчива болотная трава,
И каждому своя досталась доля,
К деревне их прорвалось только два,
Чтоб вспыхнуть за рекой на минном поле.
Кусок брони
Лежит под горкою в тени,
Рождённый в огненной литейной
Кусок от башенной брони
БТ, сгоревшего под Ельней.
Идут года, проходят дни,
Дождями смыты кровь и сажа,
Лежит в тени кусок брони,
Надгробным камнем экипажа.
Одно на всех
Несла свои воды спокойно река,
Легко огибая горки.
И были похожи над ней облака
На серые пачки махорки.
И летняя нега, окутав даль,
Шептала берёзкам сказки…
Как вдруг захрипела лопаты сталь,
Столкнувшись со сталью каски.
Седой подполковник, в отставке он,
Промолвил: «Свои ребята».
И долго держал в руке медальон
С той страшной войны солдата.
А после останки собрали в мешок,
Как будто, вернув с того света,
И путь до машины стал сразу тяжёл
С печальною ношею этой.
Положат их в гроб, лишь время придёт,
И в сердце страдая безмерно,
Священник погибших бойцов отпоёт,
Не важно, какой они веры.
И будет прощанье и будет салют,
Приехали б их сыны…
Земля Ушакова – последний приют,
Вернувшихся с той войны.
А кто из них кто? И где был рождён?
Земля холодна, как снег…
Она сохранила один медальон
И имя – одно на всех.
Журавли
В лесу земля избита и горбата,
В деревьях, где-то прячутся осколки.
И может кто-то ждет сейчас солдата,
Что в ту войну зарыли возле елки.
Откуда он теперь ни кто не скажет
Их гибло много в тот тяжелый год.
Не мог он знать, что здесь навеки ляжет
И в дом родной с победой не придет.
Над ним земля вся хвоею покрыта
И мать могилку сына не найдет,
Здесь не поставят вечного гранита,
Никто огонь здесь вечный не зажжет.
Лишь осенью под шелест листопада
В небесной выси, голубой дали
Как воины забытые, парадом
Летят и горько плачут журавли.
Без вести пропавшие
В атаку злую вставшие,
Или на танк с гранатою
Все без вести пропавшие,
Ни в чём не виноватые.
А только виноватые,
Что не подали весточки,
Рождённые солдатами,
Растаявшие в вечности.
Безусыми мужчинами
Или в серьёзном возрасте,
Легли они лощинами
Не в «братских»…
не под звёздами.
Легли они лощинами,
Что рядышком с высотами,
Под бомбами и минами
На поле перед дотами.
Копают землю по лесу
На все четыре стороны
И следопыты «Поиска»,
И, ещё больше –«чёрные».
Идут высоток скатами,
Что Бог им иль милиция?
Прах шевелят лопатами
Да ищут амуницию.
А те, в атаку вставшие –
Под хвоею и листьями,
Как числились пропавшими,
Так, в основном, и числятся.
Над ними вьюги кружатся,
Или сады в цветении…
Но в мир идёт их мужество
Незримыми ступенями.
Лейтенанты
Их закопали в сорок первом,
Когда они упали рядом,
На поле, что казалось адом,
Цепь поднимая за собой.
Их закопали в сорок первом,
Когда затихла канонада,
В воронке мелкой от снаряда,
У деревушки над рекой.
Истлели серые шинели,
У портупей прогнили пряжки,
Звезда с пилотки иль фуражки
Эмалью тусклой ловит свет…
Они всего-то и сумели
Взять у врага сто метров пашни,
Да в списках без вести пропавших
Считаться много-много лет.
Всего-то сотня метров поля,
Клочок земли, что речка лижет,
Где смерть среди пунктиров рыжих
Людей косила там и тут…
Такая лейтенантов доля –
Им не пришлось в атаке выжить,
Но до победы стало ближе,
Ещё на несколько минут.
Воронежские мужики
Ручей вымыл крест нательный,
Останки солдат, штыки.
Лежат под смоленской Ельней
Воронежские мужики.
Когда-то звались по имени,
А нынче – сыщи имён…
Давно всё ручьями вымыто
И сердце, и медальон.
Лежат без имён, без нации,
Без званий и без наград.
По карте – из девятнадцатой
И тот, и другой солдат.
Не вышло ребятам этим
Дожить до седых волос…
Воронежский гладит ветер
Смоленскую прядь берёз.
Берёзы шумят, чуть тронешь,
Поодаль осины – в дрожь…
За тысячу вёрст Воронеж,
Не встанешь и не дойдёшь.
За Доном там окна – настежь
И в мареве тополя.
Здесь парни стояли насмерть
С июля до октября.
Никто их имён не высечет,
Без званий и без наград
Лежат их под Ельней тысячи,
Забытых с войны солдат.
А мир бесконечно светел,
Речушки, поля, холмы…
Погибли солдаты эти
За то, чтобы жили мы!
В овраге беда чужая
Прорвалась на этот свет.
Смотрю я и точно знаю –
Совсем безымянных нет!
Пусть дням с той войны нет счёта,
Но давности нет для чувств…
И может за Доном кто-то
Всё ставит за них свечу!
Не женское дело
У устья оврага – песка полоса
И грунт под ногами вязкий.
Застыли ребята: на склоне – коса
Свисает из ржавой каски.
А рядом – истлевшая сумка с крестом
Кусками сползает в реку,
И то, что считается прахом потом,
Когда уже нет человека.
Весеннее солнце, дымок от костра
Ползёт сквозь сухие травы,
Под каской носила в войну медсестра
Причёску, что «не по Уставу».
Да, что там причёска, иных много дел,
Когда слёзы, кровь и нервы…
И кто-то, как видно, сквозь пальцы смотрел
На косы бойца в сорок первом.
Мы всё перерыли, найти б медальон,
Дай, Бог, повезёт случайно,
Но крепко хранит оползающий склон
Погибшей сестрички тайну.
Та тайна кустами давно заросла,
А там, где воронки, – ряской.
Лежит средь останков девчонки коса
В простреленной, ржавой каске.
Я знаю: не женское дело война,
Но если нельзя иначе?
Вот прах поднимаем, стоит тишина,
Лишь девочки наши плачут.
За ними закат полыхает вдали,
Как поле из алых маков…
Я верю, что эти бы тоже смогли,
Коль надо, подняться в атаку!
Дивизии народные
Шумит листва зелёная,
Бегут дороги старые
К высоткам у Леонова,
К высоткам у Уварова.
Мелькнут то сад, то пастбище,
То роща, то строение…
Такое это кладбище
Бойцов из ополчения.
Где шла война проклятая
С потерями безмерными,
Лежат в земле Девятая,
Восьмая, частью – Первая.
Цвет той, советской нации,
С путейца до учителя,
И возраст «…от семнадцати
По пятьдесят пять» включительно
В Москве все сформированы,
Свои по ротам – дружные.
Вполне укомплектованы,
Частично безоружные.
Одеты не для осени.
Снабженье небогатое…
На двух – винтовка Мосина,
Граната – только пятому,
«Максим» на роту старенький,
В гражданскую изношенный…
И вот приказом Сталина
Они под Ельню брошены.
Октябрь крыл землю листьями,
Гнал к югу тучи рваные.
И нужно было выстоять,
Да разве силы равные?
Смоленскими просторами,
Весь день, с утра до вечера,
«Тайфун» ревел моторами,
Нёс гибель человечеству.
Казалось: всё проиграно,
И до Москвы немного им,
Но день, в боях отыгранный,
Решал в ту пору многое.
Решал и нёс спасение…
Снимите шапки, правнуки!
Здесь кровью ополчения
Кропилось дело правое!
Так наша жизнь устроена,
Гордимся лишь успехами.
Немало лет историки
Об ополченцах – нехотя.
И лишь в конце столетия,
Что так «богато» войнами,
Их роль в боях отметили,
Их ратный подвиг вспомнили.
На дело благородное
Взглянули вдруг по-новому…
Дивизии народные,
По статусу – стрелковые.
Народные стрелковые
Легли в годину страшную,
Но жизнь над ними новая
Идёт полями, пашнями,
Шумит листвой зелёною,
Бежит дорогой старою
К святой земле Леонова,
К святой земле Уварова.
Где шла война проклятая
С потерями безмерными,
Спят вечным сном Девятая,
Восьмая, частью – Первая.
В июне
Спали мины и пули,
Спали танки и пушки…
В сорок первом, в июне
Куковала кукушка.
И не много, не мало,
Была добрая что ли?
Всем пожить обещала
По полвека и боле.
Возле тихого Буга,
Возле сонного Бреста
Не грустили подруги,
Не рыдали невесты.
Вдаль бежали дороги,
Обнимая просторы.
И дремали немного
У границы дозоры.
Допускали в столице,
Выпускными ликуя,
За чужою границей
Лишь войну небольшую…
Свеча
Стоят в тишине друзья,
Что холод для наших чувств?
Над братской могилой я
Сегодня зажгу свечу.
Пусть холод и здесь, и там,
Пусть ветер зовёт пургу…
Я им погасить не дам
Живой огонёк в снегу.
Над полем кружится снег,
Ему ни к чему покой…
Мы вспомним сегодня всех,
С войны не пришедших той.
И кажется, в этот час,
Далёкий от страшных битв,
Не маленькая свеча,
А сердце моё горит!
Во веки веков
Забудутся разве
Отвага и честь!
От Ельни до Вязьмы
Окопов не счесть.
Траншей паутины –
Что лес, что река.
Горьки здесь осины,
Легки облака.
От Ельни до Вязьмы
Без всякого сна
В местах непролазных
Таится война.
Столкнёшься с ней взглядом
И примет она –
То облик снаряда,
То – связки гранат.
От Ельни до Вязьмы,
Куда б ты ни шёл,
Бурлил, как на праздник
Когда-то, котёл…
В котле этом страшном
(И кто виноват?)
Варилась не каша,
А души солдат!
И в Ельне, и в Вязьме
Хранят павших честь,
Дорог самых разных
К святыням не счесть.
Орла два двуглавых
Взметнулись легко
Над воинской славой
Во веки веков!
Пехотная лопата
Немного грубовата
Отделка черенка.
Сапёрная лопата
Легла на край ровка.
Но если всё по форме,
В любые времена
Хоть и звалась сапёрной-
Пехотная она.
Есть ржавчина металла,
Осколка виден след.
В окопе пролежала
Все семь десятков лет.
Частица русской славы
С бойцом всегда, везде…
Клеймо – орёл двуглавый,
А рядом буква «Д».
Прошла дорог немало
В брезенте, на ремне,
Земли перекопала,
Что не представить мне.
На черенке две метки
Ножом, равняют строй.
Отсчёт побед иль в этой,
Иль в первой мировой.
Бой рукопашный – драка
Был в драке слабоват
И кайзера вояка,
И Гитлера солдат.
Робели те ребята,
Забыв про «Ich bin Man!»,
Когда махал лопатой
Озлобленный «Иван».
И это вам не сказки,
Коль ладен был замах,
То разлетались каски
На вражьих черепах.
И вот лежит лопата
На горочке песка,
Забытая когда-то
Средь здешнего леска.
А может, не забыта,
А может, пал солдат
В окопе ей отрытом
Немало лет назад?
А может медсанбатом
Спасён и сразу в тыл?..
Зачем ему лопата,
Оставил и забыл.
Да, всё могло случиться
В том дальнем – далеке…
Я прошлых войн частицу
Держу в своей руке.
Пехотная лопата,
Чья? Не узнать того…
Безвестного солдата
Иль деда моего.
Бессмертный полк
Толпится на обочинах народ.
Что там за полк по улице идёт?
А полк идёт, но не чеканит шаг…
Несут портреты правнуки в руках.
Качает фото майский ветерок,
Нестроен топот многих сотен ног,
И смотрят вдаль (пред Господом равны)
Солдаты, не пришедшие с войны.
Бессмертный полк по улицам идёт,
Нет в том полку ни взводов и ни рот,
Ни офицеров нет, ни рядовых,
Нет тех, кто нынче числится в живых.
Вот за портретом следует портрет
Здесь с краю дядька мой, чуть дальше – дед.
Один погиб, сгорев в своём БТ,
Другой на безымянной высоте.
На нас незримо смотрят свысока
Герои, что ушли за облака.
И там,где в небе дали глубоки,
Свой строй смыкают ангелов полки.
Взлетает в небо празничный салют,
Вперёд полки бессмертные идут…
Давайте снимем шапки, земляки,
Пред всеми, кто записан в те полки!
Соловьёва переправа
Казалось, встала на дыбы вода
И берега качнулись: левый – правый,
Когда с небес обрушилась беда
И «юнкерсы» зашли над переправой.
Дрожал от взрывов тихий уголок,
Где гладь реки да трав медовый запах,
Где беженцы тянулись на восток,
А им навстречу шли войска на запад.
Разбита переправа, правь не правь,
И нет другой поблизости дороги…
И сотни человек пускались вплавь,
Да только повезло доплыть немногим.
Ложились стаи «юнкерсов» в пике,
И выходили, и ложились снова…
Качаясь, плыли каски по реке
Чуть ниже переправы Соловьёвой.
От той войны так раны глубоки,
Что никакое время не излечит…
Сегодня по Днепру плывут венки
И, в память павших, зажигают свечи.
Берёт венки днепровская волна,
Тепло в свои объятья принимая…
Их сотни здесь! Будь проклята война!
«Большая» или «малая» – любая.
Последний бой
Когда на землю опустился мрак
И небосвод от «юнкерсов» очистил,
Все роты были собраны в кулак,
Чтоб им с утра ударить по фашистам.
На подготовку к бою – три часа,
И дремлет полк, «зализывая раны»…
Там, в перспективе, речка Лучеса,
Здесь, впереди, за полем, речка Стряна.
Мала река – искать не надо брод,
На самом русле – максимум по шею.
И, если вдруг сегодня повезёт,
Ворвутся с ходу в первую траншею.
С рассветом просыпается война,
Артиллеристы подтянули пушки.
И бог пехоты – ротный старшина
На каждого найдёт по полчекушки.
Рассвет качнули взрывы за рекой,
Пополз вперёд туман, немного рваный.
Так далеки Починок с Лучесой,
Так близок правый берег речки Стряны…
Давно не слышно взрывов у реки,
Растёт бурьян среди забытых пашен.
Ведут свой поиск поисковики
И «поднимают», в основном-то, «наших».
И солнца свет, и пчёл весенний гул
Врываются в раскопанные ямы…
Остался полк на правом берегу
Той маленькой смоленской речки Стряны.
Поиск
Лес. Осенние краски.
В небесах журавли.
Мы пробитые каски
Достаём из земли.
Нас никто не неволит,
Нам не надо наград…
Снова выехал «в поле»
Поисковый отряд.
Запах прели и дыма,
Лес покоем объят.
Возле ямы незримо
Бродят души солдат.
Их поднять – дело чести,
Ведь они-то как раз
Не пропали без вести,
А погибли за нас.
Ах, смоленская почва,
Будь то лес или луг,
То крепка ты и прочна,
То легка, словно пух.
Даже будь ты как камень
(Лучше всё же – песок)
Мы просеем руками
В яме каждый комок.
Лес. Осенние краски.
Дело сделал отряд.
Есть подсумки и каски,
Есть останки солдат.
Только нет медальонов,
Именных нет вещей.
Не назвать поимённо,
Кто, откуда и чей!
Нам всё это не ново,
Не напрасен наш труд.
Ждёт бойцов Ушаково,
Ждут молитва, салют.
Дождик, словно из сита,
Смоет пыль с серых плит.
И «Ничто не забыто!»
И «Никто не забыт!»